Расправа над Югославией
Продолжавшаяся 78 дней воздушная война НАТО против Сербии в 1999 г. закончилась явной победой Северо-Атлантического альянса, но в то же время война сделала очевидным диспаритет возможностей членов НАТО, который может серьезно повлиять на эффективность его сил в будущем.[1]
Во время войны в Косово самолеты НАТО совершили более 38 тыс. вылетов против целей в Сербии, в том числе 10 424 удара по 23 600 складам вооружения и военной техники. Хотя в операции участвовали все страны НАТО, США играли доминирующую роль. Штаты оплатили 80% затрат на воздушную кампанию и развертывание сил поддержки. Участвовали ВМС девяти стран, но США предоставили основную часть авианосцев, самолетов и крылатых ракет. 650 из 927 самолетов были американскими, они доставили более 80% всех вооружений, выполнили 52% всех ударов и около 70% акций поддержки. Только США предоставили стратегические бомбардировщики. Две дюжины бомбардировщиков Б-52, Б-1 и Б-2 сделали всего 320 вылетов, но сбросили они примерно половину бомб и ракет в ходе этой войны.
Война также обнажила трудности, связанные с ведением военных действий в рамках коалиции. В ходе кампании НАТО применила громоздкую систему командования и контроля. Поэтому зачастую требовалось немало времени, чтобы получить одобрение на нанесение удара. Не всегда эффективным было согласование целей между основными странами. К тому же НАТО в действительности не могла контролировать все средства, задействованные в операции. Применение самолетов F-117, B-2 и крылатых ракет «Томагавк» США планировали и осуществляли без участия НАТО.
Европейские члены альянса столкнулись с еще более серьезными вызовами. Как отметил генсек НАТО лорд Робертсон, им пришлось бороться за размещение 40-тысячного контингента, который составляет лишь 2% от их суммарных ВС в 2 млн. человек. Эти армии все еще во многом выглядят как в годы холодной войны, когда их главным предназначением была защита Западной Европы от ВС Варшавского договора. Многим недоставало мобильности, необходимой для быстрого развертывания за границей, а также тыловой поддержки боевых операций.
Различия возможностей проявились наиболее ярко в новейших областях вооружений, таких, как высокоточное оружие, средства команды и контроля, разведки и т.д. Еще до Косово военные аналитики по обеим сторонам Атлантики высказывали озабоченность, что планы США по внедрению информационных технологий в ВС обгонят усилия других членов НАТО. Их страхи подтвердились: во время войны союзникам США недоставало необходимого оборудования для сбора детальной информации, точных ударов и поддержания сил. Отставание сохраняется, несмотря на инвестиции США в новое поколение военных технологий. В 1999 г. военные расходы европейских членов НАТО составляли около половины американских, а их расходы на военные исследования и развитие составляют одну четверть от уровня США. Америка тратила на закупки вооружений 47 млрд. долл., а все европейские партнеры — 28 млрд.
В ходе операции объединенных сил активно применялись средства точного наведения (PGM). Если во время войны в Персидском заливе они составляли менее 8%, то в Косово — до 35% из 23600 тыс. бомб и ракет. ВВС США применили намного больше таких средств, чем их европейские и канадские союзники. Например, британские самолеты совершили более 1000 вылетов на бомбометание, при этом три четверти снарядов были неуправляемыми. И даже, хотя европейские самолеты иногда совершали до половины вылетов, американцам приходилось снабжать их оружием. Только у США и Великобритании имелись крылатые ракеты «Томагавк», позволявшие наносить удары по важным целям в любую погоду, не рискуя жизнью пилотов. В ходе компании 90% пусков крылатых ракет пришлось на долю США, они выпустили 240 «Томагавков» с подводных лодок и кораблей и 60 — с бомбардировщиков, в то время как Британия — 20.
Во время операции в Косово НАТО в значительной степени зависела от средств воздушной и спутниковой разведки США, усиливая брешь внутри НАТО в отношении сбора, обработки и распространения разведданных. Война также выявила потребность США и европейских членов НАТО в закупке дополнительных электронных средств ведения войны. В ходе кампании они в основном полагались на электронные системы США.
События в Косово стали пробой новой доктрины Запада – т.н. гуманитарной интервенции, которая стала важной характерной чертой международных отношений. Право на интервенцию не означает, что правительства будут пользоваться этим правом без реальной необходимости. По-прежнему предпочтительным является получение мандата СБ ООН, однако случай с Косово показал, что в экстремальных ситуациях действия возможны без специального мандата СБ, хотя это вызывало несогласие (со стороны России и Китая). Косово создало важный прецедент, который утверждает в международном праве допуск интервенции по гуманитарным соображениям в исключительных случаях даже без санкции СБ ООН.
Военная дипломатия и военные программы
После окончания холодной войны акцент в оборонной политике стран НАТО сместился со сдерживания и защиты к совместной безопасности. В результате этого смещения возросла роль ВС и военных учреждений Европы в поддержке внешней политики своих правительств и их политики в области безопасности. Активизировались прямые контакты между военными ведомствами стран НАТО и стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ).
В 1996 г. министр обороны США Уильям Перри ввел термин «превентивная оборона» для характеристики программы обменов в военной области между Россией и США. Перри считал, что после окончания холодной войны стало возможным использовать превентивную оборону как первую линию защиты, сдерживание как вторую и военный конфликт как третью линию, последнее средство на крайний случай. Новая концепция включала два измерения: 1) предотвращение новых угроз жизненным интересам США (распространение ядерного, химического и биологического оружия) и 2) формирование военных и оборонных учреждений по всему миру для «распространения демократии и расширения доверия и понимания между народами».
Но хотя на апрельском саммите 1999 г. в Вашингтоне НАТО подтвердил открытость альянса для новых членов, его руководители постоянно подчеркивают, что любое решение о членстве будет приниматься на основе конкретного подхода. Такие решения будут зависеть не только от способности той или иной страны соответствовать критериям НАТО, политические соображения и фактор безопасности также будут приниматься во внимание.
Россия унаследовала советскую систему оборонного управления и структуру ВС, и считала, что не нуждается в элементарных советах, а западные рекомендации считала оскорблением для бывшей военной сверхдержавы. У нее также не было стимула принимать западную систему, так как Россия не стремилась в НАТО. Важность этого аспекта военной дипломатии была продемонстрирована во время балканского кризиса, террористических взрывов в Москве в сентябре 1999 г. и ликвидации последствий землетрясения в Турции в августе 1999 г. Практически во всех странах, включая Россию, признали важность совместных учений и участвуют в них либо в рамках партнерства во имя мира, либо через двусторонние программы военного сотрудничества.
Постоянные многонациональные силы стали реальностью во всех частях Европы, часто при поддержке, но без прямого участия стран альянса. Первой такой инициативой в ЦВЕ стал созданный в марте 1999 г. корпус, куда входят Германия, Дания и Польша, базирующийся в Щецине. Украина и Польша сформировали совместный батальон по поддержанию мира в 1998 г., а объединенный балтийский батальон Балтбат трех балтийских государств был основан в 1999 г. В июле 1996 г. был создан батальон по поддержанию мира стран Центральной Азии, а в июле 1999 г. Азербайждан решил принять участие в КФОР в составе турецкого батальона.
Однако совместные учения не всегда способствовали стабильности. Наиболее ярким примером слабого подхода стали учения «Сибриз-97» в рамках отношений «Украина- НАТО». Сценарий, предложенный Украиной, вызвал резкое недовольство в Москве и у большинства населения Крыма, повысив напряженность в отношениях между Россией – Украиной и Россией – НАТО. Другая проблема состояла в том, что совместные программы в области вооружений (Ан-70) сталкивались с активным лоббированием со стороны оборонной промышленности Европы, которая считала эти проекты конкурентами. Сопротивление такого рода привело к снижению заинтересованности в программах взаимодействия между Россией и НАТО.
Общий объем мировой торговли оружием в 1998 г. составил 55,8 млрд. долл., немного ниже, чем в предыдущем году (56 млрд.), однако за этой стабильностью скрывались значительные различия цифр по регионам. Поставки в Южную Азию выросли несущественно, а в районы Африканского континента, расположенные южнее Сахары, они почти удвоились. Наблюдалось некоторое сокращение объемов поставок в страны Североатлантического альянса и европейские государства, не входящие в НАТО, а также в регионы Ближнего Востока и Северной Африки, которые тем не менее оставались самым крупным рынком систем вооружений.
США поставили в 1998 г. оружия и военных услуг на 26,5 млрд. долл., американская доля на мировом рынке вооружений выросла до 49%. Из других ведущих продавцов оружия Франция увеличила поставки с 7,4 млрд. долл. в 1997 г. до 9,8; Россия — с 2,5 млрд. долл. до 2,8. Экспорт оружия Великобритании снизился за этот период с 10,9 млрд. долл. до 9, Израиля — с 1,5 до 1,3 млрд. Стоимость китайского экспорта сократилась вдвое — с 1 млрд. долл. до 500 млн. под влиянием усиливающейся конкуренции со стороны России, Украины, Беларуси и Болгарии.
В феврале 1999 г. президент США Билл Клинтон призвал увеличить военный бюджет на 112 млрд. долл. в период с 2000-го по 2005 г. Значительная часть этих дополнительных денег должна была пойти на модернизацию вооружений, боеготовность и непредвиденные расходы, но также нужно было увеличить расходы на набор и содержание военного персонала как для действующей армии, так и для резерва.
Военные расходы европейских членов Североатлантического блока с 1992 г. сократились в реальных ценах на 22%, но в 1998 г. снижение по сравнению с 1997 г. составило только 1% (с 173 млрд. долл. до 171 млрд.).
Большое влияние на военное развитие России в конце 1998 г. и в 1999 г. оказали финансовый кризис августа 1998 г., операция НАТО на Балканах и конфликт на Северном Кавказе. Экономические трудности тормозили военную реформу, но ВС РФ добились необходимого финансирования для дополнительных учений и повышения боеготовности в качестве ответа Российской Федерации на кампанию альянса в Югославии. Общее состояние боеготовности всех сил, за исключением ядерных, оставалось низким из-за нехватки средств для подготовки, содержания и закупок вооружений. Завершилось формирование структуры ВС РФ, состоящей из четырех видов: Сухопутных войск, ВМФ, ВВС и стратегических сил. Последним шагом явилось слияние ВВС и ПВО, завершившееся к концу 1998 г. Личный состав сухопутных войск значительно сократился: с 420 до 348 тыс. человек[2].
[1] Strategic Survey. 1998-1999. — London: IISS, 1999.
[2] The Military Balance. 1999-2000. — London: IISS, 1999.