Навстречу «новому смелому миру»
В 1989 г. в Белый Дом пришла новая администрация во главе с Д.Бушем, занимавшем в прежней рейгановской администрации пост вице-президента. Тем самым осуществлялась прямая преемственность в правлении республиканцев. Тем не менее, администрации Буша пришлось разрабатывать стратегию США в новых условиях, когда советская угроза во многом усилиями его предшественника и его самого была сведена к минимуму, и Америке было необходимо достойно встретить приближение «нового смелого мира».
В отношениях с крупнейшими коммунистическими странами — СССР и Китаем политику США беспокоили в 1989 г. несколько факторов: начавшееся советско-китайское сближение, репрессии в КНР против демократически настроенных студентов и нежелание партийного руководства СССР расставаться с монополией на власть. Эти факторы нашли отражение во внешней политике администрации Д.Буша.
Новая администрация, как и предшествующая, была озабочена проблемами стратегической безопасности. Беспрецедентные геополитические изменения в Европе только углубляли эту озабоченность. На повестку дня вставал вопрос о новой стратегической доктрине для США и НАТО. Администрация Буша выступала категорически против односторонних сокращений вооруженных сил альянса на европейском театре, о чем начали поговаривать некоторые европейские союзники США. Переговоры с СССР в рамках сокращения стратегических вооружений (СНВ/СТАРТ) демонстрировали очевидный прогресс. Однако советская сторона опасалась эрозии договоренностей по ПРО. Большой пропагандистский резонанс имела встреча Горбачева и Буша на Мальте в начале декабря 1989 г. Именно здесь лидеры супердержав объявили об официальном прекращении холодной войны. Но американская сторона выступила резко против попыток СССР придать проблемам безопасности общеевропейский характер в рамках СБСЕ. По такой политической проблеме, приобретавшей когда-то большую остроту для советскоамериканских отношений, как еврейская эмиграция, американская сторона действовала парадоксально, настаивая по инерции на либерализации советских эмиграционных правил и в то же время радикально сокращая квоты для въезда советских евреев в США.
В отношениях между Вашингтоном и европейскими союзниками особую остроту приобретал вопрос об обычных вооружениях в Европе и о его увязке с сокращением ядерных сил. В ходе празднования 40-й годовщины альянса в мае 1989 г. предложения Д.Буша о выработке единого подхода в вопросе о сокращении обычных и ядерных сил нашло единодушную поддержку европейских лидеров. Это означало, что в арсеналах у США и Великобритании на европейском театре останется необходимое количество ядерных средств малого и среднего радиуса действия согласно основной доктрине НАТО. С другой стороны, это устраивало и ФРГ и Советский Союз, формально получившего право на равное с НАТО количество этих ядерных средств в Европе. Однако фактически это значило, после падения просоветских режимов и вынужденного вывода советских вооруженных сил, одностороннее преимущество для Запада.
В 1989 г. Вашингтон приступил к расширению своего влияния в Восточной (Центральной) Европе. В июле Д.Буш посетил с официальным визитом Польшу и Венгрию, которым была обещана массированная финансовая помощь со стороны США (около 1 млрд. долл.) и МВФ (свыше 300 млн. долл.). В ноябре 1989 г. вновь обострился германский вопрос. Несмотря на тот факт, что объединение Германии было делом решенным, Г.Коль сделал попытку придать ему чисто внутригерманский характер, не информировав своих союзников по НАТО о разработке плана объединения из десяти пунктов. Это спровоцировало созыв Контрольного союзного совета четырех держав впервые с 1971 г. США, СССР, Великобритания и Франция дали понять Бонну, что судьба Германии зависит от них. Но речь шла о большем: о создании нового европейского порядка, о «Европе целостной и свободной», как заявил госсекретарь Дж.Бейкер в своей программной речи в Берлине в декабре 1989 г., которую можно рассматривать как заявку США на лидерство в пост-конфронтационной Европе. В качестве доктрины был предложен термин «новый атлантизм». В своих кругах официальный Вашингтон открыто демонстрировал, что победителем в холодной войне вышел Запад, и во многом благодаря Америке.
В 1989 г. резко ухудшились американо-китайские отношения после подавления студенчества на площади Тянаньмень в Пекине в начале июня. Администрация Д.Буша прекратила все военные поставки Пекину, оказала открытую поддержку китайским диссидентам, продлила визы всем обучающимся в США студентам из КНР и отменила все запланированные контакты на высоком уровне с китайским руководством. Однако общественное мнение в США выражало недовольство «слишком умеренными» мерами Белого Дома в отношении Пекина, хотя они чрезвычайно ухудшили двусторонние отношения и отношения между Китаем и Западом в целом. Полусекретный визит советника Буша Б.Скаукрофта в Китай в конце 1989 г., который можно рассматривать как попытку американской администрации оставить дверь в отношениях с КНР приоткрытой, вызвал бурю негодования в Конгрессе. Тем не менее, Д.Буш не затронул основы американской торговли с Китаем и в конечном счете оказался под перекрестным огнем как либералов, так и консерваторов. Другой областью, вызывавшей серьезную озабоченность администрации, был торговый дефицит с Японией, достигавший 50 млрд. долл. ежегодно. Общественное мнение в США в качестве угрозы рассматривало уже не советскую военную мощь, а экономический вызов со стороны страны восходящего солнца.
Другой неразрешимой для администрации Буша проблемой была проблема бюджета. Белый Дом планировал увеличивать военные расходы в начале 1990-х гг. на 1-2% в год, и это несмотря на крушение Варшавского пакта. Закон Грэмма-Рудмана-Холлингса обязал администрацию снизить бюджетный дефицит до 100 млрд. долл. в
1990 г., до 64 млрд. в 1991 г. и до 28 млрд. в 1992 г. В 1993 г. вообще планировалось ликвидировать дефицит. Общественное мнение однозначно выступало против увеличения расходов на оборону и рассчитывало на «мирные дивиденды». В результате этого администрации пришлось в соответствии с решением Конгресса сократить военный бюджет на 15% в реальном измерении. Пентагон закрыл 35 военных баз на территории США и 12 за границей. Возникла противоречивая ситуация, когда Белый Дом призывал в 1989 г. европейских союзников не сокращать военных расходов до тех пор, пока не будет решена проблема обычных вооружений в Европе, и в то же время сам пошел на глубокие сокращения многих элементов своей оборонной структуры. В целом, авторы «Стратегического обозрения» высоко оценивали профессионализм администрации Буша, в первую очередь во внешней политике, несмотря на серьезные трудности в американской экономике и в мировой конъюнктуре. Администрация действовала на фоне события чрезвычайной важности — исчезновения железного занавеса. И это было безусловно самым главным событием, определявшим геополитический фон конца 1980-х — начала 1990-х гг.
По общему мнению, страны Восточной Европы пережили в 198990 гг. подлинную революцию. Это событие радикально изменило геополитическую ситуацию в Европе и в целом — в мире. Советский Союз фактически утратил возможность осуществлять военно-политическое присутствие на европейском театре и противостоять НАТО в Европе.
Выход восточноевропейских государств из сферы политического влияния СССР сопровождался невиданным до этого в истории по быстроте крушением поддерживавшихся Москвой коммунистических режимов и выходом на политическую сцену новых политических сил. В разных государствах они принимали различные формы. В Польше это были Солидарность, уже в течение десяти лет существовавшая де-факто как политическая оппозиция и католическая церковь, сохранившая независимость от господствовавшего режима. В ГДР это была лютеранская церковь, которая также была дистанцирована, но в меньшей степени, чем польская, от властей.
Первые изменения начались в Венгрии с приходом к власти в мае 1988 г. нового генсека ВСРП К.Гроша. Лидирующая роль компартии была официально упразднена в январе 1989 г., и вскоре коммунисты были вынуждены перейти к обороне перед лицом быстро набиравших силу оппозиционных сил. В начале 1990 г. 27 оппозиционных партий сформировали Венгерский демократический форум и Альянс свободных демократов. В 1990 г. новые политические силы смогли существенно влиять на формирование внутри- и внешнеполитического курса страны. Революционные изменения в Венгрии имели поразительный внешний эффект. В сентябре 1989 г. была открыта венгерско-австрийская граница, чем воспользовались десятки тысяч граждан ГДР. Параллельно Будапешт сократил на 25% оборонный бюджет и выступил с инициативой создать зону доверия вдоль своих границ с Австрией и Югославией. После того, как стало ясно, что Венгрия взяла твердый курс на рыночные реформы, Запад с марта-апреля 1990 г. пошел на оказание экономической помощи и политической поддержки Венгрии несмотря на растущие экономические трудности и рост национализма в стране.
В июне 1989 г. Солидарность в Польше фактически одержала победу, заняв 99% мест в Сейме из 35% мест, которые были предоставлены для свободного голосования (65% были закреплены за компартией и ее союзницей — Объединенной крестьянской партией). Создалась реальная ситуация двоевластия, и в качестве политического компромисса в июле 1989 г. президентом был выбран В.Ярузельский, а премьер-министром стал представитель Солидарности Т.Мазовецкий. Это было первое неконтролируемое коммунистами правительство в истории восточного блока за сорок лет. В своей политике новое правительство было заинтересовано в быстрейшем осуществлении рыночных реформ и получении поддержки Запада, а также в выходе из-под советского влияния и выводе советских войск. Однако по одному вопросу Варшава и Москва занимали близкие позиции — объединению Германии и сохранению существующих границ. Г.Колю было ясно дано понять, что Варшава не пойдет на пересмотр своих военных связей с Москвой до тех пор, пока ФРГ не подтвердит нерушимость послевоенных границ. Однако в целом не вызывал сомнений тот факт, что Польша движется в сторону Запада.
События в других социалистических странах во время перехода к демократии отличались большим драматизмом. Авторы «Стратегического обозрения» нашли подходящее сравнение этим бурным событиям: «Ода к радости» Бетховена как будто сопровождала стремительный порыв людей из тисков ставших архаичными жестких режимов и железного занавеса, разделявшего людей одного языка и одной культуры друг от друга. Речь идет в первую очередь о ГДР. Режим Хонеккера упорно демонстрировал нежелание следовать мягкому курсу реформ, который задала горбачевская перестройка. Политбюро СЕПГ объявило марксизм-ленинизм краеугольным камнем идеологического стержня ГДР, а саму страну продолжало рассматривать в качестве «форпоста социализма в Европе». Основные события, связанные с падением хонеккеровского режима, происходили осенью 1989 г. на венгерско-австрийской границе и в Лейпциге. В августе на границе скопилось около 60 000 граждан ГДР, стремившихся попасть на ту сторону железного занавеса. В сентябре венгерские власти открыли границу, что вызвало негодование Берлина. Одновременно восточные немцы искали убежища в посольствах ФРГ в Праге и Варшаве. В Лейпциге прошли грандиозные демонстрации с требованиями демократизации режима и открытия границы на западе.
Открытие границы Венгрией привело к неизбежному вовлечению в кризис Советского Союза. Фактически, М.Горбачев поддержал Берлин в венгерско-немецком кризисе во время празднования 40-летней годовщины ГДР. В противовес правительственным манифестациям в Лейпциге прошли 2 октября демонстрации, организованные Новым Форумом — новой оппозиционной силой. У всех на памяти были студенческие выступления в Китае, закончившиеся кровавыми столкновениями. Возникла серьезная опасность повторения китайских событий в Восточной Германии. На срочно созванном пленуме партии Э.Хонеккер был смещен, и его преемник Э.Кренц выступил с обещаниями демократизации и диалога с оппозицией. Но все пожарные мероприятия СЕПГ сопровождались массовыми демонстрациями оппозиции. 4 ноября 1989 г. полумиллионная толпа вышла на улицы Восточного Берлина. Это был поистине vox populi. Одновременно продолжался массовый исход восточных немцев за пределы ГДР. В начале 1990 г. он достиг 2000 чел. в день. Руководство ГДР оказалось перед реальной угрозой остаться в ближайшей перспективе без подданных. 9 ноября 1989 г. германская драма достигла своего апогея: Берлинская Стена, символ раздела и конфронтации между Востоком и Западом, пала.
Авторы считают, что главным препятствием на пути широких политических реформ в ГДР была уже не власть, а аморфный характер оппозиции, которая не могла предложить реальной программы выхода из кризиса. В этих условиях в игру вступили «большие партийные братья» из ФРГ. Социал-Демократическая Партия (СДП) создало коалицию вместе с западногерманской СДПГ, а вновь образованные правые партии в Восточной Германии образовали «Альянс за Германию» совместно с ХДС/ХСС, который набрал 48,9% голосов на выборах в марте 1990 г. (ПДС/СЕПГ — 16%, СДПГ — 22%). Это означало желание восточных немцев присоединиться к ФРГ. После этого, иронизируют авторы, путь Восточной Германии к демократии резко начал отличаться от других собратьев по социализму: «ГДР вступит в брак с ФРГ, и они будут счастливо жить долгие годы».
Революция в Чехословакии получила резкий толчок после падения Берлинский Стены. Последнее коммунистическое руководство страны отчаянно сопротивлялось любым политическим и экономическим реформам. В середине ноября Прагу заполнили массовые антиправительственные демонстрации, и был образован оппозиционный Гражданский Форум. Под давлением населения правительство было вынуждено пойти на диалог с оппозицией, и уже в середине декабря 1989 г. было сформировано новое правительство в котором коммунистов было меньшинство. Президентом республики и главой Национальной ассамблеи были выбраны участники пражской весны 1968 г. и активные диссиденты А.Дубчек и В.Гавел. Во внешней политике новое руководство страны сделало шаги чтобы улучшить отношения с Израилем и обратилось с просьбой к СССР о выводе его войск из Чехословакии. Параллельно В.Гавел предпринял ряд инициатив с целью создания
Центрально-европейской конфедерации в составе Чехословакии,
Венгрии и Польши. Авторы отмечают, что гражданское движение в Чехословакии выгодно отличалось от аналогичного в ГДР, у последнего во главе не было таких ярких политических фигур и лидеров как Дубчек и Гавел. В противном случае история ГДР могла бы сложиться совсем иначе. Занятие В.Гавелом президентского кресла, которого авторы характеризуют как президента-философа, способствовало мягкому и безболезненному переходу к плюралистичному обществу, помогло простить и забыть недавнее нелегкое прошлое.
Болгария во главе с Т.Живковым демонстрировала лояльность Москве и горбачевской перестройке, но обещание болгарского лидера М.Горбачеву начать реформы осталось пустым звуком. Весной 1989 г. болгарское руководство возобновило репрессии против этнических турок. Таким образом, София сделала ставку на разжигание национализма как способа увеличить свою популярность и продлить существование режима. Активисты турецкого меньшинства создали Демократическую Лигу в ответ на рост шовинистических настроений. Репрессии вынудили бежать из страны по меньшей мере 300 000 турок к августу 1989 г. Однако давление Москвы и рост демократического движения в Восточной Европе усилили внутрипартийную борьбу, и противникам Живкова удалось сместить его со всех партийных и правительственных постов. Новое правительство во главе с бывшим министром иностранных дел П.Младеновым объявило о начале широких политических и экономических реформ, однако на деле было намерено следовать советской модели. Во внешней политике София также придерживалась просоветской позиции. В январе 1990 г. реформаторы возобновили гонения на турецкое население. Рикошетом это ударило по всему демократическому движению.
Румыния была наиболее изолированным и антиреформистским членом восточного блока. Запалом всеобщего взрыва стали преследования властей против венгерского национального движения в Трансильвании. В декабре 1989 г. начались волнения в Тимишоаре, быстро охватившие всю страну после того, как Секуритате, охранка Чаушеску, открыла 21 декабря огонь против демонстрантов в Бухаресте. Взрыв народного возмущения был настолько сильным, что Чаушеску со своей женой Еленой, также видным функционером правящего режима, вынуждены были бежать из страны. Армия перешла на сторону народа, и в ближайшие дни был создан Фронт Национального Спасения, взявший власть в свои руки. Уже 25 декабря были казнены диктатор и его супруга, а вся власть перешла к ФНС. Фронт представлял собой причудливую смесь демократов и бывших коммунистов, которые вскоре взяли его под свой политический контроль. Первые демократические выборы были назначены на апрель 1990 г., а роль правительства взял на себя Временный Национальный Совет Единства. Во внешней политике, по иронии судьбы, Румыния, которая при Чаушеску дистанцировалась от Варшавского договора, при новом правительстве в подчеркнутой форме подтвердила свою верность блоку в то время, как другие восточноевропейские страны стремились как можно быстрее покинуть его. По-видимому, это было следствием тех невидимых отношений, которые существовали между Москвой и оппозицией и той роли, которую сыграл Советский Союз при свержении дискредитировавшего себя диктатора. Дальнейшие перспективы экономического и политического развития Румынии были чрезвычайно неблагоприятные. Экономическое положение ухудшалось на глазах, несмотря на советскую помощь, росла социальная и этническая напряженность.
Демократическая волна 1989 г. не миновала Албанию, этот заповедник классического сталинизма в Европе. Смягчение режима, возглавлявшегося Р.Алия, и выход из тотальной изоляции страны начались только в начале 1990 г., когда уже вся Восточная Европа покончила с тоталитаризмом. В Албании, как это имело место в Болгарии и Румынии, национальный фактор сыграл свою роль: массовое демократическое движение оказывало давление на правительство из-за его бездействия ввиду сербских репрессий против албанцев в Косово.
В соседней Югославии, стоявшей особняком от других социалистических государств Восточной Европы, на политическом ландшафте доминировали две тенденции, подчеркивают авторы. Это были национализм и сепаратизм. В политической жизни столкнулись два направления: требования республик, направленные на большую автономию и экономическую реформу, и непреклонность Сербии в вопросе о Косово. Все это подорвало внутриполитический баланс в СФРЮ, заложенный еще маршалом Тито. Весной 1989 г. ситуация в
Косово вновь обострилась. Одновременно две союзные республики — Словения и Хорватия предприняли шаги в сторону создания многопартийных политических структур. В Сербии путем выборов к власти пришел популистский лидер С.Милошевич, который усилил антиалбанскую политику в Косово и ввел «дифференцированную» практику мобилизации в армию с упором на сербских рекрутов.
Первой шаги к выходу из федерации сделала Словения весной 1990 г., закрепив в республиканской конституции право на сецессию. Еще раньше словенская компартия вышла из Союза Коммунистов Югославии, переименовавшись в Партию Демократического возрождения. Реальностью стала многопартийность. Белград в этих условиях не нашел ничего лучшего, как объявить блокаду Словении. Это означало фактическую экономическую независимость этой республики от СФРЮ. В 1990 г. Югославия уже представляла собой распадающееся на три части государство — Словению на севере, Сербию и районы с доминированием сербского населения преимущественно на востоке и остальные республики в центре страны, еще неопределившиеся в своем выборе. Югославия неудержимо катилась к еще более полному распаду и к трагедии гражданской войны.
Анализ перехода Восточной Европы от тоталитаризма к демократии убедительно подтвердил известное изречение знаменитого югославского диссидента, автора «Нового класса» М.Джиласа о том, что последней стадией коммунизма будет национализм. Этот афоризм нашел подтверждение на примере Болгарии, Румынии и в наибольшей степени у него на родине. Авторы «Стратегического обозрения» подвели неутешительные итоги реализации социалистической модели в этой части Европы: неэффективные экономики, разбухшие производства, разрушенная окружающая среда и огромные внешние задолженности. Сорок лет правления коммунистических диктатур внушили населению отвращение ко всем формам социализма и ко всему, что вызывало ассоциации с ним. Это было, пожалуй, главной причиной столь быстрого падения социалистической модели в Европе как экономической, политической и геостратегической структуры.