Драма постсоветского Туркменистана
Развитие ситуации в Туркменистане всегда являлось одной из наиболее закрытых тем для любого стороннего наблюдателя. Тем не менее, известно, что в этой центральноазиатской республике был создан экзотический режим во главе с бывшим первым секретарем Туркменской ССР, затем первым президентом Сапармурадом Ниязовым. Он сам, его личность и его внутренняя и внешняя политика не раз становились центром внимания мирового общественного мнения в силу их необычности. Так, С.Ниязов провозгласил Туркмению «нейтральным государством». Туркменский нейтралитет был официально признан в рамках ООН, СНГ и рядом других международных организаций. Очень быстро нейтралитет Туркменистана превратился в почти полную изоляцию страны.
С.Ниязов запустил в своей республике маховик культа личности, превосходивший по размаху, глубине и нелепости культы таких тоталитарных политиков как И.Сталин, Мао Цзэдун и др. Ему было присвоено почетное имя «Туркменбаши» (отец всех туркмен). Страна оказалась в условиях жесточайшей диктатуры, которая подавляла любое проявление инакомыслия. Туркменская элита постоянно подвергалась перетряскам, репрессиям и перетасовкам, что препятствовало ее консолидации. Экономическая политика строилась на тотальном вмешательстве государства в развитие народного хозяйства, гигантоманией, прожектерством и кампанейщиной, напоминавшими перегибы советского времени.
Французский исследователь С.Пейруз (сотрудник INALCO – Национального института восточных языков и цивилизаций) в своей книге, посвященной Туркменистану, пишет, что «хотя власти не перестают вещать, что XXI век сделает Туркменистан хозяином своей судьбы, действительность оказывается более мрачной, чем можно было предположить». В отношении экономической системы, созданной С.Ниязовым, автор более чем критичен: советская экономическая система, в большей своей части сохраненная, утеряла весь смысл, поскольку связующие ее государственные звенья были разорваны. Туркменская республика уже была одной из самых отсталых в Советском Союзе, но два десятилетия независимости довели население до полного обнищания: преобладание хлопковой культуры, отсутствие частного сектора, экологические бедствия, ликвидация общественных служб. Что касается политической системы, то она обрела наиболее карикатурные формы сталинизма: культ личности, почти полная культурная автаркия, изоляция на международной арене, националистическая мегаломания в общественной риторике, гигантомания госпроектов в архитектурной области, массовая коррупция государственных структур, неумное желание переустройства природы.[1]
На международной арене С.Ниязов игнорировал институты СНГ и все интеграционные инициативы, тормозил процесс делимитации Каспийского моря, интриговал против соседей (Казахстан и Узбекистан), испортил отношения с Западом и Турцией, вступил в тесные отношения с режимом талибов в Афганистане. Более или менее стабильные отношения у Ашхабада были с Тегераном и с Россией в лице Газпрома, который являлся главным экспортером туркменского газа на мировой рынок. Собственно говоря, именно запасы газа и были в течение всего правления Туркменбаши экономической базой его режима. С.Ниязов активно включился в трубопроводную геополитику, поддерживая самые различные проекты: трансафганский, транскаспийский, иранский, китайский и т.д.
Туркменистан является постоянным участником игры вокруг каспийской нефти. Газовая политика Ашхабада затрагивает интересы России, Украины, Грузии, а в дальнем зарубежье – Турции, стран Европейского Союза. Участие Туркменистана в крупных трубопроводных проектах в направлении Южной Азии может усилить его международный вес как в Центральной Азии, так и на всем Среднем Востоке.
В конце лета 2005 г. Туркменистан привлек внимание международного сообщества в связи с выводом американских военных баз из Узбекистана и попытками Вашингтона провести зондаж относительно размещения на территории этой страны своих военных баз. Эти контакты между США и Туркменистаном вновь вывели республику из периферии мировой политики на авансцену.
С.Пейруз указывает, что при всей своей карикатурности, с режимом Туркменбаши считались на международной арене, поскольку все вышеизложенное не умаляет стратегической роли Туркменистана в международном плане: Каспийское море обречено быть возрастающим энергетическим полюсом, Россия продолжает доминировать экономически над регионом, и появляются новые соседи, доселе остававшиеся в тени, и теперь заявляющие о себе. Иран, верный партнер Туркменистана, так же как и Китай, все более выходящий на авансцену, а также Пакистан и Индия.
Однако в конце 2006 г. С.Ниязов ушел из жизни при невыясненных обстоятельствах. Новым лидером республики стал Губайдуллы Бердымухамедов. Туркмения получила шанс на реформы и выход из международной полу-изоляции, в которую страну поместил старый режим. Внутри- и внешнеполитическое наследство, которое Туркменбаши оставил новому руководству страны, было достаточно сложное. Перед новым руководством республики стоит задача постепенного демонтажа ниязовского режима без радикальных потрясений.
Драматические события, связанные с неожиданной для многих кончиной лидера Туркменистана С.Ниязова и приходом к власти его преемника Г.Бердымухамедова, активизировали закулисную борьбу вокруг Ашхабада. Целью этой борьбы является: для Запада – вовлечь Туркмению в состав участников альтернативных проектов по поставкам газа в Европу; для России – сохранить свои преференции по монопольной транспортировке туркменского газа на зарубежные рынки.
Запад попытался вытеснить Россию из Туркменистана, который является потенциально важнейшим ресурсом для избавления Европы и прозападных республик СНГ от зависимости в российском газе. Запад ждал от нового руководства Туркменистана прозападного толка и жестов в плане соблюдения прав человека, некоторой формальной либерализации, освобождение части политзаключенных. Развитие отношений Туркменистана с КНР, а также в рамках других крупных трубопроводных проектов объективно не позволяло республике оставаться в полной изоляции. Г.Бердымухаммедов продолжил на первых порах тактику своего предшественника Туркменбаши лавирования между Россией и Западом по вопросу магистрального газопровода. Поддержав поначалу проект Прикаспийского трубопровода совместно с РК и РФ, Бердымухаммедов позднее высказался в поддержку Транскапийского газопровода, активно лоббируемого Европейским Союзом, США и Турцией.
Политика России в отношении Туркменистана диктовалась не стремлением принять эту республику в ШОС (или другие организации в рамках СНГ), а сохранить контроль над газовой политикой Ашхабада. Главной задачей для Москвы было сохранить в действии договоренности, достигнутые еще при Туркменбаши, и монополию Газпрома на экспорт туркменских энергоресурсов. Резко возросло внимание к Ашхабаду со стороны Запада. В то же время, внутриполитическая ситуация в республике не является абсолютно стабильной после смены лидера.[2]
Системные особенности режима Туркменбаши
Режим С.Ниязова носил откровенно репрессивный характер. Это было связано как с объективными причинами – борьбой за власть и консолидацией государственного режима, так и чисто субъективными особенностями личности Туркменбаши. Как отмечал С.Пейруз, во время правления Ниязова никто не мог представлять угрозу его власти. Вездесущее государство гасило малейшую попытку общественного протеста. Разрозненная оппозиция могла действовать только в изгнании, а кланы не могли сорганизоваться против президента.
За прошедшее с октября 1990 г. время, когда С.Ниязов стал президентом, в его «команде» произошли значительные изменения. Из состава прежнего кабинета министров не уцелел ни один. Разогнав в первые годы своего правления представителей марыйской, кизил-арватской, балканской и чарджоуской группировок в своем окружении, С.Ниязов окружил себя преимущественно земляками – ахал-текинцами. Они руководили всеми силовыми ведомствами, ключевыми экономическими министерствами, прокуратурой, судом. При этом Туркменбаши меняет их каждые полгодагод, явно опасаясь конкуренции.
За эти годы сменились не менее 70 вице-премьеров, 130 министров, 30 глав областей, 200 председателей государственных комитетов и равных им по статусу управлений, ассоциаций. Часть из них была привлечена к уголовной ответственности по сфабрикованным обвинениям, осуждены и отбывают длительные тюремные сроки. Другие лишились своих должностей не только без права занимать руководящие должности, но и вообще без предоставления какой-либо работы. По данным Международного центра тюремных исследований Королевского колледжа Лондонского университета, каждый 200-й житель Туркменистана сидел в тюрьме. Это был наивысший показатель в Азии.
Ситуации в Туркменистане базировалась на нескольких фундаментальных факторах. Во-первых, это было беспрецедентное давление режима на представителей туркменской элиты, аресты, отстранения от должности, ссылки на перевоспитание. Во внутренней политике Ниязов все более отчетливо делает ставку на представителей собственного племени — ахалтеке, проживающих в столичном регионе вокруг Ашхабада, фактически отказавшись от политики баланса интересов между основными племенными туркменскими группами. Основные репрессии направлены как раз против представителей региональных элит. Соответственно, должно расти недовольство засильем ахальских теке в регионах, где проживают туркмены из племен йомуд, эрсари, геклен, алиили. Стратегическое преимущество Туркменистана заключается в наличии значительных объемов природного газа. Этот же факт обеспечивал режиму Ниязова возможность маневрировать между интересами России, Украины, Ирана, США и Турции. Однако, растущая одиозность режима заметно снижала его возможности для продолжения маневра.
По делу о так называемом покушении группировки бывшего министра Б. Шихмурадова на президента 25 ноября 2002 г., из 46 приговоренных к заключению, большинство составляли (около 80%) выходцы из восточного Туркменистана. Выделившуюся из движения Шихмурадова Республиканскую партию представляли люди из южных регионов, движение «Ватан» — северные туркмены, существовавшее ранее Народно-патриотическое движение — представляло западных туркмен, группировка бывшего министра иностранных дел А. Кулиева – центральный регион. Только последняя группировка состоит из ахальских теке.
Наиболее сильная волна репрессий началась в январе 2000 года, когда по обвинению в незаконном хранении наркотиков и оружия арестованы лидер оппозиции, один из руководителей движения «Единство» Н.Нурмамедов и его сын М. Нурмамедов. В первой половине февраля 2002 года в Туркмении, по неофициальным данным, были арестованы более 200 человек по подозрению в связях с оппозицией.
С.Ниязов с ноября 2002 года провел самую масштабную чистку в туркменской элите, отказавшись от всей системы сдержек и противовесов. Последним стал приговор Верховного суда Туркменистана Реджепу Сапарову — одному из самых влиятельных людей в стране, которого наблюдатели прочили в преемники самому Сапармурату Ниязову. Любопытно, что Сапаров, выходец из Дашогузского велаята, практически был последний влиятельный политик не из числа теке в туркменском истеблишменте. Таким образом Ниязов расчистил политическое пространство, что на первый взгляд выглядело, как политическое самоубийство. Однако у Ниязова была своя логика в действиях. Чистки коснулись дипломатического корпуса и аппарата МИД, которые вызывали подозрения в своих связях с Б. Шихмурадовым. В 2005 году в Туркмении началась новая чистка, причем ее жертвами стали наиболее близкие Туркменбаши люди, долгие годы считавшиеся его возможными преемниками.
Туркменистан при Ниязове превратился в племенное государство классического восточного типа. В этом государстве абсолютно доминировали ахальские теке. Они же составляли основное население столичной области, формировали силы безопасности, армию. Для них Ниязов был племенной лидер, обеспечивающий власть и влияние в стране и доходы на более высоком уровне, чем у остальных туркмен.
Быстрая ротация кадров, по мысли Туркменбаши, спасала чиновников от зазнайства и помогает против коррупции. Ниязов «не видел» казнокрадства и коррупции чиновников до определенного момента. Настоящей причиной снятия таких должностных лиц у Ниязова служило ощущение личной угрозы со стороны того или иного чиновника. Основным критерием назначения на ответственную должность являлся, как правило, не профессионализм, а лояльность лично С.Ниязову.
Одним из «достижений» в этой области являлся приказ № 126 президента С.Ниязова о признании с 1 июня 2004 г. недействительными всех дипломов об окончании вузов, полученных за пределами страны после 1993 г. и увольнении лиц, имеющих такие дипломы, с государственной службы. Деловые качества, опыт, профессиональные характеристики, личные достоинства не имели никакого значения, так как выбор и назначение производил лично С.Ниязов. Главным критерием профессионализма руководителей среднего и высшего звена Туркменбаши считает чистоту родословной кандидата на должность (и его родственников) в трех поколениях.
Отсутствие специальных знаний компенсировалось направлением будущих министров рабочими на производство. Аналогичное назначение с условием квартал отслужить рядовым бойцом получал и министр обороны. Не менее широко использовалась практика лишения министров зарплаты с перечислением ее в бюджет. За ошибку в прогнозе погоды лишился зарплаты глава Туркменского Гидромета, руководители таможни и железной дороги также несли аналогичное наказание. Не стали исключением и руководители самой прибыльной в Туркменистане отрасли – нефтегазовой.
За все годы независимости Туркмении не было создано ни одного прецедента судебного разбирательства над высокопоставленными чиновниками, уличенными в коррупции. С. Ниязов предпочитал скорее общественное порицание, нежели уголовное наказание преступивших закон чиновников.
В целом, кадровая политика Туркменбаши характеризовалась следующими особенностями: 1) частой и бессистемной сменой представителей власти на местах (хякимов), а также министров экономического и социального блока; 2) нестабильностью высшего кадрового состава спецслужб при столь же хаотичных процессах в армии. При этом официальные причины серьезных кадровых перестановок в Туркмении назывались самые разные.
Представителей туркменской политической оппозиции, которым удалось бежать за границу, насчитывалось более тысячи человек (по данным оппозиции, всего из страны бежало около 500 тыс. человек). Существовало четыре основных оппозиционных формирования. Это Народно-демократическое движение Туркменистана, основанное Б.Шихмурадовым; общественно-политическое движение «Ватан» (лидер Худайберды Оразов); Объединенная туркменская оппозиция, возглавляемая Авды Кулиевым; Республиканская партия под руководством Нурмухаммеда Ханамова.
В августе 2003 года в Праге около 50 представителей туркменской оппозиции собрались на конференцию, где обсудили положение в стране и оппозиционном движении. На второй конференции в ноябре 2003 года в Вене они объявили о создании Союза демократических сил Туркменистана (СДСТ) и обратились к ООН, ОБСЕ, Европарламенту, руководству США, России, европейских стран с просьбой оказать содействие для возвращения лидеров оппозиции в республику. На этой же конференции было принято обращение ко всем демократическим силам мира. Главный орган СДСТ — комитет, состоящий из лидеров четырех оппозиционных организаций. Оставаясь самостоятельными, партии и объединения координируют свои действия и обмениваются информацией.
Вопреки распространявшейся оппозицией информации, туркменская армия вряд ли могла рассматриваться в качестве надежной опоры режима. В Туркмении официально считалось, что армия избавлена от полицейских функций. Однако в связи с изменением политической обстановки в мире в целом и в центральноазиатском регионе в частности Ниязов пошел на увеличение численности своих ВС с 50 тыс. до 100 тыс. чел., а также на их частичное переоснащение.
Принцип комплектования ВС был призван решать две задачи: избежать массового дезертирства и обеспечить правительству контроль над всей территорией страны. Традиционно у туркменов племенные связи стоят выше национальных. Поэтому комплектование туркменских ВС призывниками происходило по экстерриториальному принципу. Чтобы не допускать дисбаланса, призывников из одной области отправляли в округа, где подавляющее большинство населения принадлежало к иным племенным группировкам.
[1] Peyrouse S. Turkménistan. Un destin au carrefour des empires. – Paris: Edition Belin, 2007. – 184 p.
[2] Кадыров Ш. «Нация» племен. Этнические истоки, трансформация. Перспективы государственности в Туркменистане». — Москва: РАН, ЦЦРИ, 2003. – 363 с.; Каменев С. Внешняя политика Туркменистана // Центральная Азия и Кавказ (Лулеа, Швеция). 2002. № 4. С. 90-103; Каменев С. Современное социально-политическое положение Туркменистана // Центральная Азия и Кавказ (Лулеа, Швеция). 2002. № 2. С. 44-54; Каменев С. Экономика Туркменистана на современном этапе // Центральная Азия и Кавказ (Лулеа, Швеция). 2002. № 3. С. 194-205; Лаумулин М.Т. «Туркменский феномен» // Экономические стратегии / Центральная Азия. 2006. № 2. С. 68-73; № 3. С. 50-61; Ниязи А. Киргизия и Туркмения – попытка сравнительного анализа моделей развития // Азия и Африка сегодня (Москва). 2006. № 7. С. 42-45; Cracks in the Marble: Turkmenistan’s Failing Dictatorship. — Brussels, Osh: IGG, 2003; Edgar A.L. Tribal Nation. The Making of Soviet Turkmenistan. – Princeton (NJ): Princeton University Press, 2006. – XVI+296 pp.; Pomfret R.W.T. Turkmenistan: from Communism to Nationalism by gradual economic Reform. – Most (Dordrecht). 2001. Vo.11. No2, pp. 165-175; Pomfret R.W.T. Resource Abundance, Governance and Economic Performance in Turkmenistan and Uzbekistan. – Bonn: ZEF, 2004. – 20 S.; Turkmenistan’s Poilitical Crisis: Inside the Niazov Regime. – Washington, DC: Carnegie Endowment, 2002.; Turkmenistan Country Profile 2003. – London: EIU, 2003; Turkmenistan: The Making of a Failed State. – Wien: IHFHR, 2004.