Афганистан: на пути к исламской республике
После известной речи М.Горбачева в феврале 1988 г. афганская драма, как казалось тогда, начала приближаться к развязке. В апреле 1988 г. было подписано Женевское соглашение о выводе советских войск из Афганистана. Вывод войск стартовал 15 мая 1988 г. и завершился 15 февраля 1989 г. Москва попыталась из своего очевидного фиаско извлечь последние идеологические преимущества и предложила использовать урегулирование в Афганистане в качестве модели для решения подобных проблем в других частях света. Однако Вашингтон придерживался использования до конца силового стиля в решении афганской проблемы: в марте 1988 г. Конгресс США достиг неформального соглашения о том, что поставки оружия муджахеддинам Соединенными Штатами будут продолжаться до тех пор, пока Советский Союз будет поддерживать кабульский режим.
Однако в конце 1980-х гг. все активнее в Афганистане стали заявлять о себе другие региональные игроки. И в этом следует искать истоки трагедии, которая повторилась в Афганистане в 1990-е гг. Пакистан однозначно давал понять, что он намерен заполнить вакуум власти в этой стране, образовавшийся после ухода советских войск. До последнего времени было неясно: кто возьмет власть в свои руки? Москва была намерена и дальше поддерживать кабульский режим; Вашингтон надеялся на его скорое падение. Как отмечали авторы «Обозрения», последним арбитром в этом споре оставался военный баланс между противоборствующими сторонами. Советский Союз делал все, чтобы последнее слово осталось за его клиентом и осенью 1988 г. начал применять тяжелые штурмовики МиГ-27 и ракеты Скад против оппозиционеров, но не добился желаемого политического эффекта, т.е. усадить за стол переговоров НДПА и оппозицию (альянс семи) и создать «правительство народного согласия» под эгидой кабульских марксистов.
Используя вывод советских войск, муджахеддины от тактики захвата мелких городов и укреплений перешли к штурму крупных городов — Бамьяна, Талокана (Тахара), Кундуза и Ассадабада. К концу 1988 г. установился определенный военно-политический баланс, но территория, контролируемая правительством, существенно уменьшилась. Ему удалось удержать Хост и Джалалабад, а также отбить у оппозиции Кандагар и Герат. На последней фазе войны моджахеды получили такие опасные типы вооружений как противотанковую ракету франко-германского производства системы «Милан» и противовоздушную ракету «Стингер». Однако на этой стадии борьбы муджахеддины избегали крупных столкновений и приступали к захвату той или иной области только после того, как ее покидали советские войска. Только Ахмад Шаху Масуду, контролировавшему северо-восточные районы страны, приходилось с боем брать каждый участок территории, оставляемой «шурави».
Вскоре Советскому Союзу пришлось устанавливать воздушный мост для снабжения блокированного оппозицией Кабула; афганская война для СССР обходилась все дороже и дороже. В этих тяжелейших политических и военных условиях кабульский режим делал последние попытки укрепить свою популярность, пошел на свертывание проведенных апрельской революцией реформ и провозглашение ислама государственной религией. Однако, как полевые командиры, так и лидеры пешаварского альянса семи избегали политического сотрудничества с Кабулом и нарушали собственные договоренности с ним. Так, Масуд, заключив с кабульским правительством перемирие, нарушил его и завладел Талоканом. Москва со своей стороны использовала любую возможность, чтобы договориться с оппозиционерами политическим путем и сохранить лицо. Смерть пакистанского диктатора генерала Зия Уль-хака в августе 1988 г. привела к новому росту противоречий между лидерами моджахедов. В октябре 1988 г. заместитель министра иностранных дел СССР Воронцов был назначен послом в Кабул и после неуспешных попыток провести секретные переговоры с Раббани был вынужден официально встретиться с ним в Таифе (Саудовская Аравия), что оппозиция расценила как свою политическую победу.
Эти настроения подогревались из Вашингтона, который ясно дал понять муджахеддинам, что будет их поддерживать даже после реализации женевских соглашений. При этом белый Дом благоволил к Г.Хекматиару, руководителю фундаменталистской партии «Хезб-и ислами». В перспективе США были намерены отдать решающую роль при решении афганских проблем Исламабаду, что в конечном счете и произошло. Однако эти планы на время были расстроены неожиданной гибелью генерала Зия Уль-хака, который мечтал об установлении «мусульманского пояса» на Среднем Востоке под гегемонией Исламабада, нечто вроде новой версии пакта «СЕНТО», направленного против Индии. Однако новое демократическое правительство Беназир Бхутто было искренне заинтересовано в стабилизации ситуации в Афганистане и нормализации отношений с Индией.
В новых политических условиях после вывода советских войск поменялась тактика и стратегия Ирана. Поддерживая раньше Исламабад в его стремлении создать «мусульманский пояс», Тегеран после женевских соглашений понял, что дальнейшая поддержка Пакистана будет означать усиление позиций Соединенных Штатов в регионе. От критики этих соглашений Иран перешел к участию в мирном процессе, а Велаяти дал сигнал шиитским группировкам — «тегеранской восьмерке», присоединиться к «пешаварской семерке», и в январе 1989 г. оба альянса провели совещание в Тегеране. Стратегической целью Ирана в этот момент было не допустить усиления влияния Соединенных Штатов. В самом иранском руководстве точки зрения разделились: шиитские радикалы во главе с министром внутренних дел Мохташеми рассматривали Афганистан в качестве «внутреннего двора» Ирана и требовали активизировать поддержку единоверцев и в целом влияние ИРИ. Но возобладала умеренная позиция, олицетворяемая главой МИДа Велаяти и нацеленная на полномасштабное участие Тегерана и покровительствуемых им шиитских группировок в мирном процессе.
Эксперты МИСИ уже в публикациях 1989 г. прогнозировали будущую нестабильность Афганистана и главное — его дестабилизирующую роль в регионе. Основная причина нестабильности — этнические, религиозные и политические противоречия между различными сторонами и вмешательство внешних сил. В конце 1980-х гг. на первом плане были противоречия между пуштунскими группировками и шиитами, а также между т.н. умеренными и фундаменталистами. С политической точки зрения это означало, что первые поддерживали созыв всеафганской джирги (традиционной племенной ассамблеи пуштунов), а вторые требовали созыва в качестве легитимизации нового режима в стране шуры (т.е. религиозной легитимизации). За этим политико-религиозным конфликтом легко угадывались этнические противоречия. Авторы считают, что окончание войны в Афганистане привело к новому балансу сил в стране, а именно — к политическому доминированию пуштунов. Хотя пуштуны и пользовались всегда политическим влиянием — при королевском режиме и даже при НДПА, это были представители старинной аристократии или городской интеллигенции. Ситуация после 1989 г. означала приход к власти совершенно новой, деревенско-племенной пуштунской элиты исламско-фундаменталистского толка. С какой-то точки зрения это была действительно победа контрреволюции.
Залогом афганской и региональной стабильности, заключают авторы «Обозрения», могло быть только мирное установление равновесия между соперничающими силами и кланами, исключение всякой возможности иностранного вмешательства и возвращение Афганистана к его традиционной исторической роли буферного государства. 15 февраля 1989 г. последний советский военный покинул Афганистан. Это был генерал Громов, который медленными шагами перешел через мост Дружбы над Аму-Дарьей. Занавес над афганской драмой опустился за его спиной. Но впереди открывался занавес уже над новой драмой — в самом Советском Союзе, которому оставалось существовать считанные годы.